Я тихо спросил у разбитой скалы:
И молвила мне в то мгновенье скала, -
- Да стены, багровы от крови, мои
Не раз у подножья сверкали штыки,
За сотнею сотня российских солдат
И даже, когда здесь остался один
Порою, казалось, не я их спасал,
Да было, всё было и плач матерей,
А сколько здесь крови впитала земля,
И кровь, что алеет на стенах моих,
P.S. И долго поникший главой, я стоял
Жестокое время жестоких людей,
- Что это алеет на стенах твоих,
Что это за пятна, скажи от чего,
Ведь крови подобно засохшей давно?
Как будто воспрянув от вечного сна,
Как будто бы то, что хотела сказать,
Кипела в глубинах её, как вулкан.
От крови адыгов, что здесь полегли,
Когда в девятнадцатом веке пришла
На землю Кавказа России орда.
Не раз здесь звенели булаты, клинки
И грохот орудий, и крики "Ура!",
И кличи адыгов: "Аллаху акбар!".
По склонам ущелий всё ползла тогда,
Но горстка храбрейших адыгских бойцов,
В неравном бою удивляла врагов.
Черкесии милой достойнейший сын,
То спину его не увидел никто,
Напротив, он смерти смеялся в лицо.
Не я их от ядер и пуль прикрывал,
А это они прикрывали меня,
Ни крови, ни жизни своей не щадя.
Скорбящих над трупами павших детей,
Ты видишь ту речку, вон сбоку она,
Она до сих пор, как слеза солона.
А сколько по камням моим протекла,
За тот девятнадцатый проклятый век
И разве забудется это, о нет!
Пусть памятью будет на долгие дни,
О том, как сражались Кавказа сыны,
О том, как свободу любили они.
Тот ужас минувшей войны представлял -
То, вдруг, всё стонало, звенело в ушах,
То, вдруг, всё взрывалось, горело в глазах.
Отчизне всегда доставалось моей.
От века платили кровавой ценой,
За право на жизнь, мы под этой луной.